Не мое, к сожалению, не сохранила имя автора, а то бы обязательно указала.

Утро.

Хорошо сидеть на кухне, за чашкой горячего чая, и постепенно просыпаться.

За окном маленького тихого домика в горах, приветливо чирикали ранние пташки, где-то неподалёку слышался умиротворяющий шум падающей воды. Ярко светило солнце, ещё не набравшее всю свою силу.

Учиха Итачи уже несколько дней встречал своё утро в одиночестве, но его это нисколько не смущало. Даже наоборот. О просыпался рано и сразу шел в душ, скорее по привычке, чем за надобностью, потом заворачивался в большой махровый халат, он был ему велик на несколько размеров, но всё равно, отчего-то нравился юному Учихе, и отправлялся завтракать. Он мог часами сидеть на кухне, просто глядя в окошко, наблюдая за тем, как просыпается природа. У него была передышка. Те поистине счастливые часы, когда он мог ничего не делать и не о чём не думать. Его наставник, родственник, хозяин и любовник Учиха Мадара, ушел три дня назад, сказав, что у него какие-то важные дела. Юношу это вполне устраивало. Обычно Мадара не давал ему ни минуты покоя. И если его и не было рядом, то ощущение его присутствия преследовало Итачи постоянно. Мальчик не тешил себя мыслью, что Сенсей бесследно сгинул где-то. Он был уверен, что тот обязательно вернётся. В конце-концов, его непостижимый предок, словно жил вне времени и пространства. Он был его целью, той стеной, преодолеть которую было его мечтой. Ради своей мечты Итачи был готов если не на всё, то на многое. А так как Мадара был поистине непредсказуемым человеком, терпение хрупкого подростка постоянно подвергалось самым разнообразным испытаниям.

Где-то внизу тихо хлопнула дверь, заставив Итачи чуть вздрогнуть. Он опять не почувствовал его приближения. Первым желанием было немедленно вскочить и одеться, но юноша, успешно подавив его, с невозмутимым видом поднёс к губам кружку с уже подостывшим чаем.

Вернулся хозяин дома.

На лестнице уже слышались его уверенные шаги. Итачи вздохнул и внутренне приготовился к встрече.

Мадара бодро распахнул дверь и, сияя довольной улыбкой во все 32 зуба, прошел внутрь комнаты. Поставив пакеты на стол, он потрепал мальчика по волосам и игриво произнёс:

- Ну, как ты себя вёл, мой дорогой ученик?

Итачи как обычно промолчал. Он просто не знал, как отвечать на этот вопрос, но Мадару это нисколько не волновало.

- Ты знаешь, у меня сегодня день рождения и я решил сделать себе подарок! – Хищно глядя на мальчика, заявил он.

Итачи замер. Поведение Сенсея яснее ясного указывало на то, что он очень даже не прочь поиграть. Мальчик невольно помрачнел. Он просто ненавидел сенсеевские забавы.

- Что за кислый вид! – Тот чуть нахмурил брови. – Ты что же, не хочешь поздравить меня?

- Хочу… - быстро произнёс подросток, - поздравляю Мадара-сан.

- Так-то лучше! – Снова заулыбавшись, Мадара принялся рыться в пакете и очень скоро выудил оттуда небольшой свёрток.

«Начинается….» уныло подумал Итачи и незаметно вздохнул, по крайней мере, ему так показалось, но предок читал все его настроения как открытую книгу.

- Не зли, я сегодня в таком хорошем настроении… - предупредил он и бросил свёрток к нему на колени. – Вот, одень это.

С тяжелым сердцем юноша развернул упаковку. То, что было внутри, превзошло все его самые плохие ожидания.

- Что это? – Ледяным тоном поинтересовался он. Вопрос был скорее риторический.

- Ну, неужели ты ослеп прежде времени, мой мальчик? – Мадара уселся в плетёное кресло у стола и налил себе чаю.

Итачи демонстративно отложил свёрток и мрачно уставился на него.

- Ты опять капризничаешь? – с притворной укоризной поинтересовался учитель, отхлебнув чайка. Его глаза, опасно поблёскивая поверх чашки, смотрели на упрямо сжавшегося мальчика напротив. – И откуда в тебе столько вредности?

- Я не одену это. – Тихо, но четко отозвался младший Учиха. – Оно… оно розовое…

- Очень милый цвет! – Мадара досадливо наморщил нос. – Брось, это же всего лишь фартук!

- Он розовый в оборочку! – зашипел парень. – Я его не одену!

- Черт возьми, Итачи! – Вскочивший на ноги Сенсей заставил его шарахнуться прочь, но, не учтя размер халата, Итачи просто наступил себе на подол и с очень глупым видом растянулся на полу. Вся злость Мадары мгновенно испарилась. Он с ухмылкой сел обратно, откровенно потешаясь над его оплошностью и смущением.

Досадливо кусая губы, хрупкий подросток, нарядившийся в слишком большую шмотку, сел на полу, быстрым движением прикрывая подолом оголившиеся коленки. Бледные щеки алели от стыда.

- Ладно, черт с тобой, можешь не одевать его. – Неожиданно отмахнулся Мадара, вызывая у него удивлённый выдох, - Но! - Итачи слегка нахмурился. «Вечно это «НО»» - ты печешь мне торт!

- Торт?! – парень так искренне удивился, что его Сенсей не удержался от смешка.

- Ну да… сегодня ведь праздник. Всё необходимое тут – широким жестом обведя пакеты, Мадара, насвистывая игривую мелодию, вышел из кухни, аккуратно прикрыв за собой дверь.

- Но я никогда не пёк торт… - рассеяно сказал Итачи уже закрытой двери.

Делать было нечего и юноша, поднявшись с пола, подошел к столу и, засучив рукава, принялся разбирать пакеты. Его несказанно радовала мысль о том, что пытку девчачьим фартуком, Мадара всё-таки отменил.

Аккуратно разложив всё на столе, Итачи принялся рыться по шкафам в поисках хотя бы примерного упоминания о том, как делаются торты. Тортики, младшенький Учиха любил, но никогда даже не видел, как они готовятся.

Закусив губу, он уткнулся в засаленную поваренную книгу, стремительно листая пожелтевшие странички. Наконец, на закапанном чем-то листочке, он обнаружил вожделенный текст.

- Сначала насыпать муку в ёмкость… - чуть хмуря изящные брови, произнёс он.

Но дело у него не заладилось с самого начала… гениальный шиноби на кухне оказался практически беспомощным перед лицом такой сложной вещи, как тесто. «А на словах всё казалось таким простым…» досадуя на длинные рукава халата, на липкое жидкое месиво, испачкавшее белую пушистую ткань почти до локтя, на муку, набившуюся в нос и припорошившую волосы, думал мальчик. Взгляд Итачи невольно обратился к презрительно отвергнутому свёртку. Было очевидно, что в халате у него ничего не получится. Выходить из кухни он не решался, и розовый фартук был единственной альтернативой костюму Адама, а это означало изляпаться практически с головы до ног. Воровато оглянувшись на дверь, парень, скрепя сердцем, скинул халат и, напялил кружевного монстра, аккуратно завязав пояс сзади. «Хоть бы он не вошел, пока я не закончу…» убирая волосы под косынку, думал юный Учиха. Учитывая, что передничек совсем не прикрывал ягодицы, если только бантиком, да и то слегка, в таком виде он был для Мадары, словно красная тряпка для быка. Молясь о ниспослании сенсею терпения, юноша вернулся к своему занятию.

Когда тесто приняло более-менее похожий на описание вид, Итачи взялся за создание крема. Старательно смешав все ингредиенты, он вооружился миксером и сунул вышеупомянутый в миску. Сладкие брызги немедленно украсили собой всё помещение, а заодно и самого незадачливого кулинара.

- О нет… - досадливо прикусив губу, мальчик обозревал погром. Уборкой в этом доме занимался Мадара, но что-то подсказывало Итачи, что в этот раз Сенсей уступит ему эту почетную должность. Машинально стерев текущий по щеке недоделанный крем, он сунул палец в рот. – А вкусно… - убавив мощности миксера, он решился продолжать. Теперь брызг было меньше, и сомнительная скользкая масса быстро превращалась в белую пену, которую подросток постоянно пробовал. Он был так увлечен своим занятием, что заметил Мадару только тогда, когда тот насмешливо поинтересовался:

- А у тебя попка не слипнется от такого количества сладкого?

Итачи подскочил от неожиданности и чуть не перевернул миску с кремом. Сенсей, в одном полотенце, стоял, лениво прислонившись к дверному косяку, и насмешливо смотрел на него. – Ну, как? – Его глаза, глумливо поблёскивая, ощупывали тонкую, чумазую фигурку в розовом фартучке и косынке, замершую с растерянным видом, крепко зажав в руке миксер.

- Я… - Итачи замялся и, внезапно осознав, как выглядит, залился стыдливым ярким румянцем. «Ксоо… он всё-таки застал меня в таком виде…»

- Ты всё-таки одел его… - Мадара ухмыльнулся, - я знал, что так и будет.

«Знал?» Справившись с собой, ученик аккуратно поставил прибор на стол и как можно серьёзнее произнёс:

- Я ещё не закончил. Выйдите, пожалуйста.

- Знаешь… я, уже не хочу торт… - стараясь не наступать на сладкие лужицы на полу, Мадара направился к нему.

- Но как же, я ведь… - «старался?» мысленно проклиная все розовые фартучки и тортики в мире, юноша шагнул назад, пытаясь соблюсти дистанцию.

- Из этого у тебя всё равно ничего путного не получится. – Мадара кинул короткий взгляд в миску с тестом и, окунув палец в крем, развратно облизал его, не отводя взгляда от своего ученика. – Но это ещё можно использовать…

Этот ребёнок, легконогий гений, с большими, глубокими ониксовыми глазищами на бледном лице, обрамлённом длинными, черными гладкими волосами, его сокровище. Только его. Его любимая игрушка, играть с которой никогда не надоедает. «Мой. Был, и всегда будешь и плевать на всё окружающее…»

- Ты будешь моим тортиком…

То, что мальчик ещё пытался сопротивляться, бесило и заводило одновременно. Хотелось поймать, схватить, с силой стиснуть в объятиях, вызывая тихий испуганный вскрик, сладкой музыкой ласкающий слух. Сломать, подчинить себе, указать на его место… чувствовать, как в груди что-то щемит, от несказанного, острого удовольствия… «Хочу…» Самодовольно ухмыляясь, Мадара потянул кунай из футляра на стойке. Он уже решил, как именно будет играть сегодня со своим мальчиком.

Всю свою сознательную жизнь, будучи в деревне Листа, Итачи хотел быть свободным. Казалось, освобождение от обязанностей клана, службы в анбу, подарит ему исполнение его тайной мечты… но всё оказалось лишь иллюзией. Абсолютно всё, даже та несуществующая любовь, которую дал ему учитель. И, сделав шаг за пределы деревни, мальчик, сам того не осознавая, оказался в самом настоящем рабстве.

Он был собственностью Мадары, и тот не скупясь на применение силы, яснее ясного дал понять, кто он для него. Не раз и не два, его любимая плётка касалась нежной белой кожи. И не только плётка.

Когда-то давно, Итачи Учиха искренне любил своего учителя.

Когда-то давно, учитель был для него целым миром.

Когда-то давно…

Мальчик больше не верил ему. Не верил и боялся, того безумия, жившего в его глазах. Мадара, в один момент, мог искренне ласкать его, и быть абсолютно уверенным в собственной нежности, а в другой избивать до кровавого тумана в глазах. Умирать так рано в планы юноши не входило совершенно, и он старался не раздражать Сенсея лишний раз. К тому же, Мадара весьма преуспел в постельных забавах, и, в минуты близости, его тело буквально плавилось в руках учителя, разделяя с ним такое сладкое, хоть и не желанное, ненавистное ему удовольствие.

И сейчас, глядя на холодное лезвие в изящных пальцах, подросток гадал, чуть отступая назад, что ждёт его сегодня… боль или ласка? И то и другое было ему отвратительно.

Мадара пренебрежительно фыркнул, видя его сомнения. Отвернулся и с размаху всадил кунай в стол, а немного подальше – второй. Потом невозмутимо принялся снова рыться в пакетах. Там, на самом дне, оказались чуть блестящие шелковые ленты. Такие же мерзостно розовые, как и фартук. Зажав в руке яркие полоски, мужчина поманил мальчика к себе.

- Подойди. – Это был прямой приказ. Ослушаться, значило навлечь на себя его гнев. А, учитывая день и ситуацию, это было равносильно самоубийству. И Итачи подчинился, на негнущихся ногах подошел и остановился напротив, практически вплотную к сенсею.

- Хороший мальчик… - Мадара, склонившись, мягко слизал прилипший крем с его лица. – Ты такой сладкий сегодня…

- Это крем… - машинально объяснил подросток, слегка касаясь щеки, ещё влажной от чужой слюны.

В ответ, Сенсей чуть качнул головой и ухмыльнулся, резким движением стиснув в объятиях тонкое, трепещущее от волнения тело. Свою собственность. И горе тому, кто посмотрит в её сторону, без его на то соизволения. Мальчик слегка вздрогнул, его тихий, взволнованный выдох был так приятен… жмурясь от удовольствия, Мадара осторожно, словно тот был из какого-то драгоценного фарфора, или хрусталя, уложил своего ученика на стол и, изучающее глядя в глаза, нежно поцеловал в губы, мягко стягивая платок с черных волос.

Итачи не заметил, когда тот успел оплести лентами его запястье, в очередной раз увлеченный, обманутый нежностью, мальчик обнаружил это лишь тогда, когда Сенсей, отстранившись, прижал его руку к поверхности стола возле куная и методично принялся привязывать её к колечку, аккуратно расправляя розовый бантик.

- Вот так. Не вертись! – немного полюбовавшись на то, как это смориться, и явно довольный своей идеей, Мадара грубо схватил его за вторую руку, повторяя процедуру. Теперь, когда, мальчик был зафиксирован на столе, он, со спокойным видом, отошел в сторону, полностью исчезнув из его поля зрения, оставив своё сокровище томиться в неведении.

Ученик, замерев, слушал как учитель, чем-то шуршит, и позвякивает. Не имея возможности толком шевелиться, он боялся даже повернуть голову.

Тот снова появился перед ним, с довольным видом. Сенсей держал в руках кулинарный шприц, целиком наполненный кремом.

- Видел бы ты себя сейчас… - он щурился, разглядывая чумазого Итачи, привязанного на столе розовыми ленточками и одетого в кружевной фартучек. – Так бы и любовался… но…. – он с явным сожалением положил шприц на стол. – Это мне мешает.

Одним резким движением он сорвал с мальчика передник и отшвырнул далеко в сторону, как ненужный уже элемент косплея. Жалобный, словно протестующий треск ткани неприятно резанул по ушам, но для Мадары он был одним из символов утверждения его власти. Разглядывая чуть дрожащее тонкое тело, распростёртое на столе, он совершенно не задумывался о чувствах своего подопечного. Он вообще никогда не задумывался о подобной ерунде. В конце концов, Итачи шиноби. У него просто не должно быть никаких чувств, а если и есть что-то, то это досадное недоразумение, и он, Мадара, собственноручно исправит его.

Взяв в руки шприц, он плотоядно облизал губы и, прижав его к груди ученика, сделал аккуратную розочку на месте соска. Итачи вздрогнул, но только с силой сжал зубы. «Вот что значит: будешь моим тортиком… надеюсь, он, хотя бы, есть меня не собирается…» скосив глаза, мальчик наблюдал, как тот проделывает ту же процедуру со вторым соском, как ведёт аккуратную волнистую дорожку крема вниз по животу, оставляя ощущение прохлады. Мадара слегка прикусив язык, занимался искусством. Он старательно украшал мальчика, как самый настоящий торт. «Тортику» это не особо нравилось, но он предпочитал держать язык за зубами, оставляя при себе своё мнение, и только дыхание его слегка сбивалось, едва заметно изгибалось его, совсем ещё детское тело, чувствую прохладные влажные прикосновения. Но Сенсей и не думал останавливаться на достигнутом. Его творение ещё не было завершено. Подхватив ноги юноши под колени, он широко развёл их в стороны и поставил на стол, так, что Итачи опирался на него одними пятками. Замер, чуть хмурясь, и приказал:

- Шире!

Подавив резкое нежелание подчиняться, мальчик, тихо выдохнув, развёл колени сильнее.

- Ещё! – Мадара, ухмыляясь, поигрывал в пальцах шприцем с остатками крема.

Итачи только сжал зубы и раздвинул ноги так широко, как только мог в такой позе.

- И не вздумай дёргаться. – Предупредил Сенсей, проводя кончиками пальцев по его бедру от острой коленки до паха.

Закрыв глаза, соглашаясь с ним, мальчик мысленно приготовился к худшему. Незамысловатый узор в паху, очерчивающий его небольшой член и аккуратные яички, движение вниз к нежному бутону ануса… Мадара безжалостно надавил шприцем, выпуская последние капли крема в его внутренности, и, вытащив прибор, украсил это сверху вишенкой, слегка вдавив её внутрь.

- Прекрасно… - Сенсей обошел стол и, отбросив шприц, склонился, проводя языком по судорожно сжатым губам подростка, дразня их языком, щекоча, словно желая заставить его расслабиться. Итачи даже не шелохнулся.

- Ты просто совершенство, мой мальчик… - голос Сенсея был чуть хрипловатый от удовольствия. – А теперь, я буду тебя кушать…Итадакимас…

«Что?» подсознательно, Итачи всегда испытывал какой-то безотчетный, липкий страх перед его новшествами.

- Не бойся Итачи… - замурлыкал мужчина, скользнув языком по его шее, развратно слизывая крем с тонких, выступающих косточек ключиц. – Ты такой вкусный… - короткий поцелуй в яремную ямку и, спустившись ниже, он оставил яркий засос вокруг нежной бусинки соска. Мальчик только тихонько вздрогнул, непроизвольно дёрнув коленками.

- Не вертись! – раздраженно рыкнул Мадара, свирепо сверкнув глазами, - ты испортишь вид. – И тут же снова томно зашептал, медленно облизывая другой сосок, - такой сладкий… я хочу тебя всего…

Итачи обреченно прикрыл глаза, но это только обострило его ощущения, язык переместился на живот, плавно обводя ямочку пупка, Мадара целовал и вылизывал его тело с неудержимой, зажигающей страстью. Словно заражаясь ею, мальчик слегка прикусил губу, но выступивший на щеках яркий румянец выдал его, темный огонь уже тёк по его венам, рождаясь под поцелуями учителя, он постепенно захватывал его тело.

Словно следуя неписанному сценарию, Итачи сначала сопротивлялся, а потом таял под его руками… Мадару это устраивало. На его губах расцвела ухмылка. Старательно вылизав все складочки в паху мальчика, Мадара, слегка укусив свою игрушку за живот, и обхватил губами его вставший член. Вкус крема и нежного детского тела доставлял ему просто неземное удовольствие.

Итачи тихо застонал, несмотря на растущее возбуждение, мальчик всё ещё пытался сдерживаться. «Ну, ничего… сейчас я тебя расшевелю…» Мадара ухмыльнулся и ещё немного подразнив его, отстранился, перемещаясь ниже и, поудобнее устраиваясь между его ног, обвёл языком сладкую ягодку. Подросток задрожал от нахлынувших противоречивых ощущений. С одной стороны он был уже довольно сильно возбуждён, а с другой… ведь Сенсей, грубо говоря, лизал его задницу, предварительно накачав его кремом и прикрыв всё это вишенкой. «Отвратительно…» нежные губы чуть искривились. Заметив это, мужчина тихо фыркнул и, ухватив зубами за веточку, выдернул ягоду, алую словно глаза Учих, и, с ухмылкой глядя в его лицо, пошло облизал её и съел. Глядя, как он жуёт, как облизывает губы с довольной миной, чуть щурит глаза… Итачи залился краской, стыдливо отводя глаза. Мадара заулыбался и, снова склонившись к нему, сильно развёл руками ягодицы мальчика. Наклонился, дразня своим горячим дыханием и, длинно лизнул промежность, замер на секунду и принялся умело ласкать языком вход в его тело, то чуть надавливая, то, кружа рядом выписывая влажные хаотические узоры, тщательно слизывая остатки крема.

Сдерживаться стало практически невозможно, и подросток тихо застонал, кусая губы. Несмотря на приказ не дёргаться, мальчик чуть прогнулся на столе, дёрнул коленками и крепко зажмурившись, подался задом навстречу Мадаре. Острый язычок немедленно проник сквозь узкое колечко мышц, лаская его мягкими, волнующими движениями. В ответ с губ Итачи сорвался чувственный стон, гораздо более громкий, чем предыдущий. Некоторое время Мадара просто продолжал ласкать мальчика, наслаждаясь его стонами, но вскоре, и сам он не смог больше контролировать захлёстывающую его звериную страсть. Окунув пальцы в остатки крема в миске, он торопливо огладил свой член и, закинув одну изящную ножку мальчика себе на плечо, надавил ноющим от возбуждения членом, на разгоряченный вход в его тело, придерживая подростка за ягодицы, чтобы не вертелся.

- Итачи… - приятная, бархатистая теснота плотно обхватила его член, нехотя пропуская его внутрь. Итачи всегда был такой узкий, словно девственник… как его не разрабатывай. Не дожидаясь пока тот расслабится, привыкнув к вторжению, Мадара принялся размеренными плавными движениями двигаться в его теле. Подросток недовольно скривил губы, но тут же громко вскрикнул, изгибаясь на столе, крем оказался довольно-таки плохой смазкой…. Но Мадару это нисколько не беспокоило, он, прикрыв глаза, с наслаждением владел извивающимся под ним телом, которое считал целиком и полностью своим, и слушал его хриплые вскрики, которые, к его удовольствию, вскоре изменили интонацию, превратившись в откровенно страстные стоны. Ему нравилось то, что сначала мальчишка испытывает дискомфорт, он просто обожал смотреть, как искажается его обычно серьёзное и отстранённое личико, а потом любоваться тем, как он сходит с ума от похоти.

- Ты совершенство, мой мальчик… - постепенно теряя остатки самообладания, Мадара уже двигался не плавно, а грубыми рывками, с силой сжимая бёдра подростка. Он хрипло застонал, закинув голову, словно всё человеческое враз покинуло его, оставив лишь животный инстинкт. А мальчишка подчинялся ему, сам, забывая обо всём, послушно двигаясь в заданном им ритме, ёрзал на столе. Его тонкое тело вздрагивало при каждом толчке, блестящие капельки пота скользили по гладкой белой коже без единого изъяна… - совершенство…. – рванув его на себя в последний раз, Мадара излился в это хрупкое, трепещущее тело. Ухмыльнулся, видя тень разочарования на нежном лице, и двинул бёдрами ещё пару раз, доводя мальчика до экстаза. Итачи закатил глаза, вздрогнул, с силой прижимаясь к нему бёдрами, и кончил себе на живот. Его грудь неровно вздымалась, чуть дрожали длинные как у девчонки ресницы…. «Живое воплощение невинности и разврата…» Мадара отстранился и, опустившись на колени между ног мальчика, слизал вытекающую из него собственную сперму, смешанную с кремом. Итачи слегка вздрогнул и лениво посмотрел на него, слегка приоткрыв глаза. Поднявшись наверх, Сенсей старательно вылизал его живот, не оставив на нём ни одной белёсой капельки, взгляд скользнул наверх и задержался на приоткрытых губах мальчика, словно ждущих поцелуя. Мадара замер в миллиметре от них и ухмыльнулся.

- Когда ты подрастешь, мы поиграем в немного другую игру…

Сенсей никогда не объяснял то, что ему самому казалось таким очевидным… и Итачи не стал утруждать себя попытками осознать, что тот имел ввиду. Он просто чуть подался вперёд, встречая его губы обязательным поцелуем.